КУРАКИ (КУРАКI – бел.)
(ударение на последний слог)
Книга "Этнаграфiя Беларусi", захваченная при эммиграции из Минска в 2002 году, продолжает вдохновлять меня на чужбине. Сядешь, бывало, на Красной площади сиротливо на камешек, истертый ногами туристов, откроешь в любом месте книжицу и читаешь. Вокруг тебя толпятся великодержавные шовинисты, влюбчивые в красоту японцы, скромные представители Поднебесной. Толкают ненарочно с извинениями, слепят вспышками светодиодными. А ты робко сидишь, скромно скрючившись на брусчатке, смотришь в текст - белорусские родные слова двоятся в глазах, и после одной-двух строк начинают предательски копиться слёзы. Нет, не подумайте - не из-за тоски по родине, исковерканной историей современности, а в основном из-за воздуха загазованного - уж больно в центре златоглавой он очи режет.
Помните "Справочник Гименея" О'Генри? Вот и у меня, вдали от родных сосен, растущих стройными рядами на песке на берегу прозрачных моренных озёр, есть своя библия ностальгии - "Этнаграфiя Беларусi". Она выручает меня в любой ситуации. Ведь чем хорош это справочник умеренного националиста? Его можно открыть на любом месте, но нужно быть аккуратным - через пару минут чтения у тебя либо слюнки потекут либо сон свалит.
А книга-то хороша! И картинки есть, и фотографии бабушек в национальных костюмах, и рисунки монохромные с подписями, и даже рецепты блюд полузабытых, все из органических продуктов. Как познавательно! Но сегодня речь не об этом славном фолианте, подаренном мне доброй сестрой-филологом. Главный герой нынешнего повествования - кулинарное произведение белорусского прикладного искусства.
Кураки. Также их называли басманы, что недвусмысленно заявляет о восточном происхождении блюда. Судя по тому, что кураки в основном известны на Мядельщине и Воложинщине, в самом сердце средневекового Великого Княжества Литовского, где совсем рядом (сначала в Новогрудке, потом в Крево, а в конце концов – и в Вильно) располагалась столица самого крупного в Восточной Европе того времени государства русских, аукшайтов и жемойтов (disclaimer: порядок перечисления племен случайный и не является попыткой разжигания межнациональной розни) при символическом участии наиболее веротерпимых ляхов. Последние, впрочем, хотя поначалу были всего лишь слабой западной тенью молодого русского государства– лоскутком на карте, подрезанным с севера крестоносцами, а с юга – венграми. Но ляхи (включая мазовшан, кашубов и поморов) очень быстро росли, учились, хорошо кушали и правильно молились, соблюдали все посты, предписываемые католической верой и, видимо, в том числе и поэтому устойчиво прирастали населением и силой.
Так быстро прирастали, что к нашему времени никто, кроме историков и особо эрудированных почитателей летописной правды, и не вспомнит, сколько русского скрывалось под именем Ржеч Посполита (Rzeczpospolita). Теперь эти звуки, я уверен, небрежно связываются в представлении русского школьника всего лишь со смутными временами и белыми перьями на спине гусаров в фильме про Тараса Бульбу. Про то, какую роль в поляках играли русские (точнее, белорусы средневековые), история тандемного государства предпочитает не упоминать с имперской небрежностью к фактам.
Но вернемся к восточному следу. Басманом ранее (кто не знает, словечко-то это позабыто у нас навсегда) назывались … булки! Это слово использовалось в отношении дворцового белого (пшеничного) хлеба, выпекаемого для царского стола (русского, естественно) в XV-XVII вв. в дворцовой пекарне татарскими или кавказскими пекарями (ничего не изменилось в Москве за 600 лет!). Название такой хлеб получил по клейму (басме – от «басма» - тиснение, тюрк., в турецком это – оттиск), выдавливаемому на тесте каждой булки (узор получался на верхней корке). В общем, басмой называли булку с клеймом. Важную, аристократическую еду. Пшеничный хлеб на Руси всегда ассоциировался у простого народа, трескавшего ржаной или хлеб с отрубями, с роскошью и достатком. А тут еще и печать – мама дорогая – целый праздник - чем прообраз пряника тульского, печатного!
В Москве цельная группа Басманных улиц сохранилась (на фото - Новая Басманая), как свидетель той поры, когда кустари и ремесленники селились слободками – пекарь к пекарю, шорник к шорнику, каретник к каретнику, а кузнец к кузнецу. Правда, сейчас на Басманных как-то совсем хлебушком не пахнет свежим – в основном над улицей витает чугунный и угольный дух Курского вокзала, явно доминирующий в букете диоксида углерода и прочих характерных для центра Москвы ноток дыхательного коктейля из выхлопных газов.
Но откуда такое слово - басман - появилось в Северо-Западной Беларуси, в средние века? От москалей-братьев? Может быть. Кто знает, а может, его притащили вместе с собой татарские отряды, которых нанимали литовские князья за профессионализм и обладание современными технологиями (того времени, естественно) боевых искусств, верность да мужество.
Татары в средневековье частенько выполняли роль швейцарцев XIX века – служили по найму у князей как наемники. Это сейчас швейцарцы научились из ножей делать часы и шоколад. А ведь ещё сто лет назад нищими горцами были без всякой банковской перспективы. В эпоху Радзивила и по его наказу появился на минщине и мой пра-пра-пра- по маминой линии, от которого у меня в ДНК «сидит» заметный азиатский «хвост», транслированный в мой личный генетический код транзитом от монгольских завоевателей Евразии. Вроде и белорусы мы взаправдошние – голубоглазы до синевы ясной, время от времени пронзительно белокуры в дядьях, сестрах и племянниках, но бывает - как выстрелит бровь стрельчатая или скулы явно не балто-славянского генезиса наметятся в мордашке родной детской – сразу видно – это привет от нашего кочевого родственничка – тот челом бьет, намекает на корни степные.
Каждый раз так - начинаешь о белорусском национальном блюде, а приходишь, плутая и продираясь сквозь исторический мусор разрозненных басен - то к немцам, то к персам, то к татарам, а то еще к каким, иногда уже вымершим народам. Оно и понятно! Белорусы – молодая народность русского нации, по природе - компилятивной и конвергентной, еще живой и «горячей», не остывшей в пассионарных процессах слияния и кристаллизации. Пожалуй, одна из самых молодых народностей Европы. Когда формировалась белорускость, как ее называют сейчас (ранее называли «лицвiнскасць»), этнический ландшафт Европы был покрыт уже заматерелыми нациями и народами. Даже ляхи, чехи, сербы, датчане, жемайты, эсты уже прошли уверенно стадию из племени в народ, а наши предки все сплавлялись, сплавлялись и сплавлялись в единое целое. Из полян, древлян, дреговичей, немножко радимичей, капельку – ятвягов, с приправой в виде татар и евреев в поздние времена, но изначально под присмотром кривичей и полном попустительстве жемойтов и аукшайтов к удивлению финно-угорских и толерантных лето-литовских племен.
Все это перечисление вавилонское похоже на рецепт ирландской похлёбки, в которую идет все, что есть на кухне с утра, кроме, пожалуй сахара и виски. Но, откровенно говоря, это и есть собирательный образ белоруса с точки зрения «хромосомной кулинарии» - славяно-арийская основа на кельтском бульоне с небольшой примесью балканской крови, сдобренной маленько финно-угорским субстратом при микроскопической доле более экзотических восточных следов.
Получается, что Кураки-басманы – ни что иное, как собирательный образ блюда белорусской кухни, во многом импортированной, но обрусевшей, белорусской по исполнению, но восточной в мелочах. В любом случае, кураки как блюдо хорошо и в пост и само по себе.
Готовится оно просто и легко. Судите сами: в вареную толченую картошку (кто-то сомневался, что кулинарные изделия в Беларуси в основном из «бульбы» делаются?) надо добавить немножко муки.
Затем слепить из полученного теста пирожки, обвалять в толченом семени (если нет кунжута, подойдет любое другое – льняное, например) и испечь в печи на капустном листе (можно и на противне, кончено же, если вам не жалко убить аутентичность этой еды).
Всё! Ешьте на здоровье, гости дорогие, католики да православные, протестанты и сектанты, старообрядцы и раскольники, магометане: шииты, сунниты, суфисты, хариджиты, ваххабиты, буддисты и синтоисты, иудеи, поклонники Хабарда и атеисты, гностики и зороастрийцы. Все, кто верит в бога, пантеон богов, а также в пестики, тычинки, священные деревья и камни, в жизнь после смерти и наоборот.
Только не деритесь. Мы, белорусы – всегда за мир! У нас даже город есть такой. И целый замок J. А кто драться будет – тому дулю под нос и никаких кураков! А то еще можно и скалкой по американской харе получить …
